Архив: осознание (фрагмент. В ожидании открытия соответствующего раздела)
осознание (фрагмент. В ожидании открытия соответствующего раздела) BK All Sep 1 1999
осознание (фрагмент. В ожидании открытия соответствующего раздела)
from: BK to: All
Вовлеченность и осознание
Читавшие “Границы и дороги” вероятно заметили некоторую странность -
содержание глав как бы не исполняет обещания, содержащегося в их названии. Делалось это намеренно, так как книга задумывалась как постоянно растущий гипертекст, в создании которого должны были принять участие все, кто хочет сделать какой-либо комментарий, и написанные тексты были началоми центростремительных движений к намеченным в заголовках темам. Вышло немного иначе и книга замерла в том непонятном состоянии, в котором была начата. Думаю, пришло время мне же и продолжить это движение к намеченным смыслам.
Сейчас обнаружилось, что с пониманием термина “осознание” у использующих его есть если не проблемы, то, скажем так, чрезмерное разнообразие версий.
Словом осознание я называю две разные, но связанные вещи: 1) состояние невовлеченности;
2) процесс, усилие, ведущее к состоянию невовлеченности.
Вовлеченность, как заметил С., это у-частие, вкладывание части себя в происходящее.
С. противопоставляет вовлеченности при-сутствие, то есть, говоря словами Федора, - нахождение в метапозиции, - в позиции невовлеченного наблюдателя. Вместе с тем наблюдатель всегда формирует наблюдаемое (через описание мира, интерпретации), поэтому метапозиция МЕНЯЕТ
ситуацию. Это хорошо известно по осознанию во сне, но также обстоит дело и наяву.
Каким именно образом меняется воспринимаемое, зависит от индивидуального описания мира.
Если оно беспорядочно и внутренне противоречиво, как у подавляющего большинства людей, то
осознанность, не смотря на эйфорическое ощущение прозрачности мира, проецирует картину мира НЕПРОЗРАЧНО ОБУСЛОВЛЕННУЮ. Почти все осознаваемые сны состоят из картин и символов, столь же зависимых от подсознания, сколь и образы неосознаваемых снов. Само поведение сновидца в ОС практически всегда подчинено стереотипам, - как заметил Федор, “не приходит в голову просто ходить по воздуху”, - стереотипы полета. Сновидцы оказываются пленниками определенного набора мест: у одних это квартира, у других - пустой город и т.д.
Ценность опыта осознания во сне в том, что он может стать “эталоном” осознания наяву. Без люцидных снов человек не имеет опоры в опыте, он просто не понимает, что такое осознанность наяву. Он делает что-то подобное, следуя словесным рекомендациям типа “быть здесь и сейчас”, “помнить себя”, но это как бы гимнастика ума, не меняющая состояния (не сдвигающая ТС).
С другой стороны, простой перенос опыта осознания из ОС в явь дает полноценное осознание лишь в ситуациях, не экстремальных для физического тела: в беседе, на прогулке и т.п. Но попробуйте, скажем, спуститься вместе со спелеолагами в лабиринт, сохраняя ту же осознанность - и окажется, что толку от нее - как собаке от пятой ноги. Она остается чисто умственным понятием, “не включается”. В снах осознание одновременно создает “тело сновидений”, осознаваемое и управляемое абсолютно. Оно может быть безногим или еще чем-то “недоделанным”, но уж то, что “сделано” - полностью осознаваемо, оно и есть часть сознания.
Наяву в экстремальных ситуациях, требующих нестереотипной активности физического тела, опыт осознания снов “спотыкается” о неуправляемость физического тела, его “непрозрачность”.
Здесь-то и начинается работа по выработке полноценного осознания через *интенсивное присутствие*, через понимани тела, через такую перестройку описания мира, которая вернет телу статус ФОРМЫ СОЗНАНИЯ.
К оглавлению
